Фронтовые «треугольники» и военная цензура

Когда речь заходит о полевой почте, мы вспоминаем пожелтевшие листы, сложенные треугольниками, с лиловым штампом «Проверено цензурой».

Вот только далеко не все знают, почему письма с фронта  складывались в столь необычную форму и шли без конвертов. 75 лет назад она никого не удивляла – именно такие письма в годы ВОВ были самым ценным, что мог принести почтальон. В «треугольнике» были те самые слова, которые хотели прочесть все: «Я живой».

 Учитывая огромные объемы корреспонденции, конверты просто не успевали производить в нужном количестве. Кроме того, бумажным фабрикам банально не хватало сырья.

 По мнению исследователей и даже личным свидетельствам маршала Жукова, солдаты Красной Армии сами находили выход из сложившейся ситуации. Поначалу они собственноручно мастерили конверты из газет, а когда и их не стало хватать, придумали «треугольник».

Как сложить его, знал даже новичок в военном деле. Для этого прямоугольный лист бумаги по диагонали складывался справа налево, а потом пополам – слева направо. Внизу листа всегда оставалась узкая полоска. Она служила своеобразным клапаном, который заправлялся внутрь треугольника с предварительно загнутыми углами. Письма не заклеивались и не требовали марок. На лицевой стороне писали адреса, а тыльную оставляли чистой. Все остальное пространство листа исписывали мелким почерком, чтобы как можно больше информации о себе сообщить близким.

 От немецкой оккупации Сенненщину освободили в конце июня 1944 года, а в начале июля члены семей фронтовиков встречали первые военные «треугольники». Находясь в страшном аду войны, солдаты стремились в нескольких строках успокоить, подбодрить родных.  

 Вот письмо, адресованное Ольге Никифоровне Кособуцкой в г. Сенно, написанное её мужем: «Здравствуйте, многоуважаемые Оля и детки Галя, Вера, Таня, Надя и маленькие Володя и Витя! Первым делом сообщаю, что я жив. Питания хватает, грохота тоже хватает. Переходим в наступление добивать врага. Находимся вместе с Трофимом и  Михаилом в одной роте. Я жив-здоров. Желаю и вам быть здоровыми. Жалейте младшеньких Володю и Витю. Пишите подробно, как живете, как устроилась у вас жизнь после освобождения.

Остаюсь жив-здоров.

7/ VII-44    Кособуцкий Ф.»

 Письмо, хранящееся в Сенненском районном архиве, писал фронтовик Герасим Бобков в родную деревню Филево жене Акулине Степановне и детям: «Здравствуй, дорогая жена и детки!

Шлю я вам свой сердечный привет и целую вас очень крепко. Уже прошло три года, а я ничего о вас не знаю. Начинаю думать, что проклятый Гитлер убил или угнал в белый свет. Когда получите мое письмо, опишите, как вы жили у фрица, кто остался живой. Я пока жив-здоров, гоним фрицев с родной земли. Нахожусь на передовой, был легко ранен. Имею три награды — медаль «За отвагу», орден «Красной Звезды» и нагрудный знак «Отличный минер».

Затем до свидания. Остаюсь жив и здоров.

Ваш муж Герасим Гаврилович Бобков.

9/VII-44»

 Письма с фронта и на фронт шли бесплатно. Иногда бойцы из-за отсутствия бумаги писали на обрывках, поэтому треугольники, приходившие к родным, были такие крошечные, что на них едва помещалась печать и штамп «просмотрено цензурой».

 

В первые дни войны особо остро встал вопрос о сохранении государственной тайны, недопущении распространения через почтово-телеграфную связь разного рода антисоветских, пораженческих, провокационных и клеветнических сообщений, подрывающих обороноспособность и государственную безопасность страны.

С этой целью ГКО издает постановление «О мерах по усилению  политического контроля почтово-телеграфной корреспонденции» от 6 июля 1941 г. Пункт 2 этого документа обязывал Народный комиссариат государственной безопасности СССР организовать 100% просмотр писем и телеграмм… для чего разрешить НКГБ СССР соответственно увеличить штат политконтролеров. Ввести военную цензуру на все входящие и исходящие почтово-телеграфные отправления. Осуществление военной цензуры возложить на органы НКГБ и третьих управлений НКО и НКМФ. На вскрытых и просмотренных документах ставить штамп «Просмотрено военной цензурой». Почтово-телеграфный обмен со странами, воюющими с Советским Союзом или порвавшими с ним отношения, прекратить».

     На каждую армию приходилось не менее десяти политконтролеров. Частная переписка родных людей больше не была их личным делом. Проверяющих интересовали не только содержащиеся в письмах данные о дислокации частей и их номерах, именах командиров и численности потерь, но и эмоциональный настрой бойцов действующей армии.

     В Докладной записке ОО НКВД Сталинградского фронта в Управление ОО НКВД СССР «О настроениях военнослужащих частей, по материалам ВЦ (военной цензуры) от 4 ноября 1942 г. говорится: «Проверкой писем, исходящих от бойцов и командиров Сталинградского фронта, установлено, что большая часть писем содержит в себе положительные реагирования по вопросу борьбы с немецкими оккупантами… Бойцы передовой линии в письмах родным и знакомым делятся своими боевыми подвигами, выражают ненависть к немецким захватчикам и стремление бороться с врагом до полного его уничтожения».

 Почти в каждом солдатском «треугольнике» из 44-го можно прочесть строки о боевых товарищах, погибших в боях, желании отомстить за них. Кратко, но драматично звучат слова о гибели верных друзей в письме, написанном в октябре родителям рядовым Федором Литвиновым из д. Менютево: «Очень скучаю по погибшем товарище Витьке. Сообщите его матери, что Витек погиб на моих глазах 1 октября 44 года».  А вот что писал 21 ноября Даниил Шубко отцу в г. Сенно: «Здравствуй, дорогой отец! Посылаю тебе свой фронтовой привет… какие идут тяжелые бои… знал бы ты, как сражаются мои товарищи».  

Не было на фронте человека, который бы не скучал по родному дому.

 Не случайно почти все письма начинаются с обращения к родным и близким: «милая мама», «мои родные», «дорогие мои дети», «любимая жена»…

Письма Владимира Антонова из д. Федеративная, хранившиеся ранее в музее Ульяновичской СШ, наполнены безграничной любовью к родителям: «Здравствуйте, дорогие и миленькие родные! Еще не получил от вас очередное письмо, и снова решил написать своим дорогим старичкам… Дорогие, хотя понемножку, но только пишите почаще. Это вся моя радость – в один из счастливых дней получить письмо от Вас…»

 Кузьма Константинович Козырев из д. Песочанка Богушевского района в письме к жене и детям писал: «Если бы я был птичкой, то прилетел бы вас навестить. Это было бы лучше, чем письмо». 

 Вырванных из мирной жизни людей волновало все: здоровье, урожаи, судьбы соседей и просто знакомых, чем и как питаются оставшиеся без кормильцев семьи: «…Как у нас в огороде пшеница и остальные растения? … Выменяй мои брюки на соль… Как урожай в колхозе?»

 Беря в руки пожелтевший от времени «треугольник»,  испытываешь трепетное волнение: более 75 лет назад это письмо писал человек, который верил в Победу, верил в своё возращение домой.

 Письма-треугольники стали таким же символом Великой Отечественной войны, как «Катюши», Звезда Героя Советского Союза или знамя над Рейхстагом. И сколько бы ни прошло лет, их нужно хранить и помнить слова из далекого героического прошлого, адресованные в том числе и нам, внукам и правнукам победителей.

Бронислава ЖЕЛТОБРЮХОВА,

главный хранитель фондов музея.

Фото Татьяны БУРАКОВОЙ.